Сразу говорю - он не идет. Но все равно я его сначала допишу, а потому уже решу в корзину его или куда еще.
* * *
Грязно серое небо покрыто ребристой дымкой, скрывающие лучи недавно взошедшего солнца. Облепленные тонким инием ветви чуть заметно дрожат от холода и ветра. Снег белым пухом кружит по округе, заносит узкие дорожки, ложится на холодные камни надгробий.
Он снова пришел и в недоумении стоит около двух могил.
Две одинаковые плиты – ни цветов, ни фотографий. На них даже не указана дата рождения. Как будто единственное, что было в их жизни – это смерть.
По истине мертвую тишину прерывает только глухой стон
- Ласто…
* * *
- Привет
- А? - Сидящий на скамье юноша вздрагивает - Ты меня напугала… - Он встает и подходит к двери в которую только что вошла темноволосая девушка.
- Брат сейчас занят, но мы скоро будем обедать, так что он выйдет минут через десять
Девушка кивает, но остается стоять в дверях.
- Ты можешь присоединится к нам… - Он жестом указывает на частично накрытый стол.
Она опять кивает и проходит вперед и, стараясь не попадать взглядом на парня, с ненатуральным интересом рассматривает знакомую комнату.
Даже разглядывая потрепанные фотографии на стенах, ей сложно не замечать взгляда парнишки в стороне. Краем глаза она наблюдает за тем, как он смотрит на нее, так внимательно, как будто собирается рисовать ее портрет…
Кажется, он тоже заметил, что смотрит на нее слишком долго и, смущенно опустив голову, разворачивается, идет к скамейке, с которой несколько минут назад поднялся.
На щеках пестреет румянец – он так и не научился себя сдерживать. Поэтому ему приходится попросту опускать голову, утыкаясь взглядом в покрытый множеством трещин паркет. Как всегда.
Хорошо, что брат считает это простой стеснительностью, думает, что он просто до сих пор не может привыкнуть к его новой девушке.
Он не видит его тихих мучений, не замечает влюбленных взглядов. Не обращает внимание ни на тяжелые вздохи и редкие всхлипы по ночам своего младшего брата, которому с каждым днем скрывать свои чувства становится все сложнее и сложнее.
Иногда, ему в голову приходят мысли о том. что легче было бы все рассказать. Если не ей, то хотя бы брату… Но когда он специально приходит к нему поздним вечером и, садясь на край кровати, силится сказать все, что хотел, голос его не слушается. Как будто кто-то зажимает ему рот. И тогда он понимает – нет, не легче
За обедом он не проронит ни слова, как будто боясь раскрыть себя. Он все время ведет себя очень странно, как преступник. Он ничего
плохого не сделал и его совесть чиста. Но, хоть она и молчит кое-что другое внутри него говорит слишком громко...
И он все равно должен скрываться, молчать, терпеть и держать все в себе…
Он уже не может говорить с братом так, как раньше. Он не может даже смотреть на него так, как раньше.
